…Полозья, уложенные на ступени деревянного дома я замечаю издалека. На них невозможно не обратить внимания. Пока снимаю часть улицы до этого дома, размышляю, что за десять лет я отснял без малого двадцать тысяч домов, а уж перевидал их наверное тысяч сто. И вот я впервые вижу крыльцо частного дома, оборудованное для въезда инвалидной коляски.
Подхожу. Справа от крыльца, в тени забора, укрывшись пледом сидит в коляске женщина, лет наверное шестидесяти. Я спрашиваю разрешения снять наличники и дом, она запросто соглашается, просит лишь не снимать её.
⠀
— А это у вас старинный дом? Может быть вы знаете в какие годы эта улица строилась?
— А мы приезжие. — пожимает она плечами, — ну наверное старинный. Не знаю…
— А откуда, если не секрет.
— О, далеко. Из Хомутовского района. Я знаю Хомутовский район, а какая область не знаю…
— А сколько примерно ехать отсюда?
Я пока не был в Хомутовском районе, поэтому навскиду и не могу припомнить такого.
— С утра и до вечера. Целый день словом.
⠀
Фотографирую дом, крылечко, не удерживаюсь от похвалы конструкции деревянного заезда для коляски:
— Как же у вас здорово сделали полозья! Это кто вам так?
— Это соседи помогли. Ну а заезжать-то я никак не могу!
— Золотые люди! — присвистываю.
— Ну я же сама-то никак не могу заезжать. — повторяет она, одной рукой поправляя, сползший уже почти до земли, плед.
— А теперь сами можете? — недоверчиво кошусь я на крутоватый подъём.
— Нет, меня завозят. Самой не получается. Рука не работает. А так бы и вовсе дома сидела. Мы тут уже пять лет живем.
— А почему же вы оттуда переехали?
— У меня мама пожилая, где мы жили магазинов не было, ничего не было. Мама не может за хлебом ходить и я тоже. А тут сестра замуж вышла, помогает. Она вон на другой улице живет. На Радищева.
— Хорошо… — аккуратно (как мне кажется) замечаю я.
Женщина, однако, со мной не соглашается:
— Хорошо — когда своими ногами идёшь. Вот это хорошо. А так… Сидеть это очень плохо. Вот у вас работа хорошая — щёлкаете, ходите везде. А потом в газету будете…
— Не в газету, — поправляю, — в музей, в интернет…
— А, вы в музей! Вон чо… А я думала в газету будете писать… Это вы в музей собираете старинные все эти фигуры?
— Фигуры! — смеюсь, — точно!
⠀
Из подъехавшей за моей спиной машины выходят женщина лет шестидесяти, за руку с маленькой девочкой. Я здороваюсь, девочка жмётся к ноге, женщина, заметив, что мы беседуем с сидящей в инвалидной коляске дамой, кивает мне улыбаясь. Девочка, вдруг заметив мой самокат, кричит радостно:
— А я первая сюда доехала! Мой самокат вон уже где! — и, бросив руку, бежит к розовому самокату, прислонённому у крыльца, поднимает и тащит его ко мне напоказ.
— А я второй! — радостно заявляю ей.
— Бабушка, смотри! Какой большой самокат! — кричит она восторженно, подойдя ближе.
— Хочешь прокатиться? — спрашиваю.
Она однако не решается: оглядывается на бабушку и даже немного пятится. Бабушка подходит ближе, берет внучку за руку и заговорщицки шепчет:
— Манечка, пойдём попробуем?
Девочка — глаза огромные, испуганные — но кивает радостно. Становится двумя ногами на платформу, вцепляется в руль. Я везу немного вперед, поворачиваю. Самокат по песку едет неровно, но она держится.
— Сколько ж тебе лет, красавица?
— Читыли! — радостно отвечает Манечка, гордая своим знанием.
— Ого! — восхищаюсь, — большая ты какая!
— Уже скоро пять будет! — также гордо добавляет бабушка.
⠀
Мы проезжаем небольшой круг, останавливаемся, девочка соскакивает с самоката, и с криком несётся к дому, на крылечке которого появилась старенькая бабушка в цветастом велюровом халате:
— Смотри, кого я поймала!
Бабушка щурит глаза на нечто, зажатое в кулачке, а я гадаю, откуда оно там появилось, если только что она весьма крепко, двумя руками, держалась за руль.
— Что это там у тебя? Паук что ли? — вглядывается старенькая бабушка.
Манечка радостно потрясает рукой:
— Челвяк! А был ещё паук, но я его потеляла!
И вдруг, позабыв про свой зоопарк, поворачивается к бабушке, с которой пришла, добавляет по взрослому:
— Пошли, нас дед в машине ждёт!
Бабушка, берёт её за руку, собираясь уходить, глядя на нас, смеётся. Рассказывает:
— Заходим в магазин, там игра какая-то продаётся, что-то пять тысяч. Дед: «Нет». А эта коза ему говорит: «Ну ладно, пенсию получишь, купим!»
Внучка хохочет, понимая, что рассказывают о ней, прячется за спиной бабушки. Вдвоём они отходят на несколько шагов, потом девочка поворачивается, немного бежит назад, машет мне и кричит:
— А у меня есть котик! Он настоящий! Чёлный! — и ну пулей снова догонять бабушку.
⠀
Отсмеявшись мы переглядываемся с хозяйками дома. Манечкино вмешательство принесло что-то свежее в воздух, и хоть теперь вроде и говорить снова не о чем, но как-то вдруг лучше всё стало вокруг…
— Хорошо! — говорю.
— Хорошо. — Соглашается со мной женщина в коляске. — А вы в доме живёте?
— Не, — говорю, — к сожалению пока в квартире.
— А чего ж? В своем доме хорошо, — качает она головой, — вышли: травка… А в квартирах там что, одни стенки… А пока дождёшься лифта — уже потемнело и назад идти надо… А у нас тут вона виноград. — Она кивает в сторону заросшей изгороди. — Кислючий, ужас. Он такой синий… Надо его туда наклонять, а он лезет… А вот кстати, — она вдруг повышает голос, поворачиваясь к старенькой бабушке, по прежнему сидящей на крыльце, — мам, какого года дом наш?
⠀
Бабушка, устало присевшая на край крылечка, отвечает необычно твёрдым и ясным голосом:
— Марина, дочь, мы ж не строили его! Мы ж семь лет живём! Тут десять хозяевов жило́, а кто тут строил, то не помнить никто… Он давно построенный. Газу не было, уже мы и газ провели. Тридцать тысяч вышло. И газ мы провели и воду провели. Теперь вот с водой и с газом.
— Ого! — говорю. — Теперь совсем, как в большом городе?
— Только канализации тут нет. Тут не делают…
— Слушайте, — внезапно вслух думаю я, — а можно вас сфотографировать на крылечке?
— Ой, — отмахивается бабушка, — старая я! И некрасивая!
— Да ну вы что! — теперь уже я отмахиваюсь от её аргументов, — Зато какой у вас халат яркий!
⠀
Неожиданно на подмогу мне приходит её дочка:
— Это его работа такая. Он все старинные фигуры у нас тут снимает! — и смеясь добавляет, — особенно его интересуют деревянные! Так что ты теперь в музее, мам!
— В музее буду сидеть? — искренне удивляется бабушка. — О! Пугаться будут люди меня, старой бабки. Восемьдесят лет уже! Так а вы откуда?
— Из Подмосковья.
— А у нас тут раньше куры бегали, — неожиданно меняет она тему. — А сейчас не пускаем.
— Почему не пускаете? — Не понимаю я.
— Соседи ругаются. Что копають. Ищут лапами камушки и землю. Теперь не пускаем вот.
⠀
Некоторое время молчим. Я пытаюсь вспомнить, когда вот так запросто встречал гуляющих кур и понимаю, что, наверное это повсеместное явление. По крайней мере еще лет семь-восемь назад, кур по переулкам гуляло довольно много. А теперь встретишь их раз в месяц и радуешься, как ребёнок.
— Ладно, — вздыхаю. — Здорово у вас, а пора идти дальше. Спасибо вам большое!
— А пожалуйста — говорит старенькая бабушка.
— А мне-то за что? — переспрашивает женщина в коляске.
— Ну как же! За разговор, за хорошее настроение!
Женщина кивает, улыбается.
Бабушка отвечает за неё:
— Ну разговаривать она это да… Умеет… Только что вот ножечки не ходють… Эх, совсем ножечки не ходють… А другие ведь ходють-ходють, а проку с них никакого… Да всяких хватает… Ну счастливо!
⠀
#ВПоискахНаличников #КурскаяОбласть #ДмитриевЛьговский #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники