Календарь 2019


…Эта идея появилась летом 2016-го года, когда я подбирал по цвету наличники для календаря на 2017-й…



Если помните, тогда на каждой странице календаря были наличники одного цвета: в январе — синие на тёмно-коричневом, в феврале — бело-голубые на голубом… Помню, как я реально прыгал от радости, когда фиолетовых наличников нашлось именно 15 — ровно столько, сколько надо было на одну страницу. Два из них были с одного дома во Владимире, но они были разными и их хватило! Я был на седьмом небе от счастья. На выбор наличников для одной странички уходило три дня и это казалось ужасной тратой времени, тем более, что некоторые сочетания так в календарь и не попали… Собственно тогда я и заметил, что что на самом деле окошки немного отличаются между собой, но попробовав расставить их по возрастанию насыщенности или яркости, понял, что ничего не выходит: мне попросту не хватает картинок.




Оставил тогда себе зарубку на память, что мол когда-нибудь потом попробую. И всё. Если честно, просто не поверил сам себе, что это вообще реально так подобрать. Снято к тому моменту было сильно меньше чем теперь — городов 150-180 наверное и наличников разных тысяч десять или около того. Кажется, что много, но сложить даже самый простой градиент не вышло. Да и чего греха таить: слишком невероятным мне тогда казалась подобрать окна так, чтоб один оттенок плавно переходил в другой.

Тогда же стало понятно, что если продолжать подбирать по прежнему принципу, то в календари никогда не попадут некоторые действительно красивые экземпляры: потому что у них, например стена выкрашена в два цвета! Разве таких на целую страницу набрать? Или такие, у которых стена за годы выгорела до какого-то немыслимого оттенка серо-буро-зеленого с отливом… Наличник прекрасен, но второй такой стены днём с огнём не сыщешь.
Поэтому когда готовился календарь на 2018-й, появилась идея вырезать наличники из фона, лишить себя таким образом, обязательства подбирать кроме цвета наличника ещё и цвет стены, а окошки — освободить от тяжести, сделать их невесомыми и расположить их на странице в таком музейном бархатно-безвоздушном пространстве. Самым неожиданном открытием стало то, что большинству из них нужен тёмный фон! На светлом наличники тускнели, бледнели и, в конечном счёте, совершенно терялись… Я день за днём подбирал и перекладывал фоны, подумывал вообще сделать весь календарь чёрным (он давал наиболее выигрышное представление), ночь за ночью пересматривал сотни календарей, которые только мог найти, убеждал себя, что тёмный цвет страниц тоже неплох, но так и не сумел поступить настолько радикально: в итоге цвета страниц были тёмные, но не чёрные…

Я выкладывал прошлогодний календарь и грыз костяшки пальцев, потому что было совершенно непонятно — зайдёт ли. И забыл — просто упустил из виду! — что на страницах календарей люди привыкли делать пометки — дни рождения, даты, дела… Мы же сами так делаем дома! Как вообще такое могло произойти, что я не подумал об этом?! Я клял себя последними словами в недальновидности и пообещал, что следующий будет на белом, чего мне бы это ни стоило.

И вот начало июля 2018-го. С белым цветом определились. Я с опаской пробую подобрать первую градиентную страницу, нахожу референсы — там апельсины по цвету разложены, яйца в коробке от синеватого к коричневому, листочки осенние от красного к зеленому, камушки морские тоже от тёмного к светлому… Пытаюсь выбрать что-то ещё, гадая, получится ли… хватит ли мне цветов, возможно ли это вообще? Пробегаюсь по 18 тысячам окошек, чтобы выбрать одну тысячу белых наличников на красно-коричневом фоне — кажется, что их больше всего — и пытаюсь разложить сначала их все, потом, поняв, что это лишнее, вытаскиваю только самые интересные, резные, стараюсь уложить по цвету их — выходит чуть больше, чем ничего…

День на двадцатый, когда уже пора принимать решение о смене концепции (потому что иначе не успеть к октябрю), часов в пять утра я застаю себя смотрящим мутными глазами на экран в очередной попытке понять, почему «разваливается» собранная картинка… И о чудо: совершенно «чётко» вижу «выпадающие» из нужного мне спектра фотографии! Оказалось, что расфокусированный взгляд подходит для этого как нельзя лучше!

Дело двигается быстрее: я пересматриваю тысячи бело-голубых окошек для февраля заслушивая до дыр «Три белых коня» в исполнении Ларисы Долиной, и перебираю всю осеннюю гамму под “To be by you side” Ника Кейва для октября… я собираю страницу за страницей — теперь на выбор окошек нужных цветов и сборку градиентной картинки уходит всего дней пять… Пока не наступает конец сентября, когда тянуть больше невозможно: пора выкладывать всё на Планету и стартовать…

Последнюю ночь перед запуском традиционно не сплю: записываю видео (у телефона вдруг решает сломаться микрофон, поэтому звук пишу отдельно и накладываю потом), заливаю картинки и шлифую тексты…

Наконец в полдень стартуем! Первым поддерживает проект… мой менеджер Планеты Наталья! Это дорогого стоит — когда человек, которому я конечно же календарь этот подарю одним из первых, поддерживает тебя просто… Потом ответы-ответы-ответы, в инстаграме, вконтакте, фейсбуке, почте и так по кругу. Как заказать, как оплатить, как забрать в Читалке… столько тепла и добра, что впору растаять… день пролетает как один миг и к полуночи — часов за двенадцать уже собрано 100%, а это значит, что календарю быть…

И вот часа в три ночи я лежу наконец на подушке, прокручивая в голове, что уже сделано, что ещё предстоит… и улыбаюсь… Улыбаюсь, вспоминая, как давно всё начиналось, как не верилось, что это возможно… Улыбаюсь теплу полученному от вас, улыбаюсь тому, что наличники в девятый раз разлетятся по всему миру, заражая своей красотой неравнодушных…

Улыбаюсь ещё и тому, что за оставшееся время сбора мне непременно надо успеть сделать ещё одну выборку, собрать один коллаж. Потому что на двенадцать месяцев, одиннадцати страниц, которые я только и успел сверстать к моменту запуска проекта, к сожалению никак не хватит :)


…
PS1Если вам просто нравятся наличники — бронируйте календарь!

Если вам нравятся яркие цвета и вы любите радовать своих друзей необычными подарками — бронируйте календарь скорей! :)


Если вы любите читать мои истории, то… бронируйте новый календарь непременно, ведь деньги, оставшиеся от печати календарей, пойдут именно на новые экспедиции за новыми историями…

PS2 Отдельное и огромное спасибо Belinka— за невидимую, но важную поддержку проекта! Ребята, вы лучшие :)


СССР, песок и крестный ход

…Конец июля, небольшое село: десятка, по-моему, три, домов, может четыре. Дорога сюда только грунтовая. Деревянный храм. Хозяин дома — плотный седой дядька с крепким рукопожатием и пронзительными глазами — художник-реставратор. Разговорились мы конечно о наличниках (он ими не гордится вовсе: делал по молодости, теперь собирается менять), но через минуту, как это всегда бывает с неспешными разговорами у калитки, речь потекла вдруг в совершенно ином направлении — о советских ограничениях на жильё.


…— Это сейчас ты строй что хочешь! А тогда — ты что!

— А что?
— Нельзя было! Конечно! Конечно!

— В смысле нельзя? — хмурюсь я. — Было что, какое-то постановление официальное, что нельзя строить большой дом?
— Было, было. Только негласное. — поясняет он. — Что не больше 65 метров общей площади. И не выше шести что ль… И когда ты вот только ткнулся лбом об эту стену, тогда тебе только говорят: «Низзя». О как.

— И как тогда? Ну вот вы начали строить больше, и?
— Я как ткнулся… Архитектор свой мужик был. Ну в общем… Литр коньяку. И… он мне говорит: «Да забирай ещё там метров двадцать. Обрежь соседей по самые эти… Головы. И всё твоё будет. Строй. А я говорю: «Ну как же, с соседями скандал будет?» А он: «Ну как хочешь.» Ну так в общем… Вот так вглубь леса и двигаемся потихоньку сами. Осваиваем. Возим песок с торфом. Нормальная земля получается.

Я сомневаюсь… Во-первых вообще верится с трудом в существование таких ограничений, да и общаясь столько лет, — думаю — уж наверное кто-нибудь упомянул бы о них наверное…  Уж где-то бы натолкнулся на них, вероятно, даже и не изучая специально советские всякие СНИПы… 


— А это здесь в области было такое, что 65 метров, или..?
— А нет-нет, это везде, по всему Союзу… — спокойно парирует он.
— Но стоят же здоровенные дома?
— Так то потом! А это же восемьдесят второй год!

Я пытаюсь припомнить площади квартир своих родственников, потом перебираю в памяти большие частные дома советского периода, таких не нахожу, но иду ва-банк:
— Но есть же дома большие и старше восьмидесятого года!
— Есть. Но это значит партийный народ! Это всё с заднего крыльца заносилось. А чтобы вот так вот, взять да и построить… Это вообще ни один директор не мог! Не имел права. За этим следили. 


Мы какое-то время молчим. Я перевариваю информацию, оставляю мысленную заметку погуглить. Когда надежды нет даже на энциклопедии, то верить остаётся только разговорам…

Солнце припекает и нагретая за день поверхность машины со всех сторон притягивает к себе слепней.  Мы оба с интересом наблюдаем, как они кружат, влетают и вылетают из открытых окон.

— Чего это они? — спрашиваю.

— Она тёплая, вот они к ней все. Им градусов тридцать пять — сорок надо.
— Так а забор вон металлический, тоже поди на солнце нагрелся?
Хозяин дома на секунду задумывается, потом, хорошо так улыбаясь, выдаёт:
— Так там ещё и вибрация идет! Они наверное думают, что живая!

Опять молчим.
Не тягостно, наоборот, неторопливо, размеренно. Тянем молчание вдумчиво, через соломинку. Мне всего не выспросить. Ему не рассказать обо всём… Солнце пригревает и лето чуть перевалило за половину. «Кризис середины лета» — когда ещё можно что-то успеть, если начать хотя бы теперь…


— Третий день у нас идет лето… — глядя на солнце и словно отвечая моим мыслям, вслух замечает он. — А так было то весна, то осень… Если лето запоздало, может и осень запоздает? Бог его знает. А в десятом году как… вот мы здесь сидели на лавочке, ночью было сорок два… Неба не было. Было серо-красное молоко такое… Вот днем в полдень всё заволакивало дымом. Вообще был караул. Я книги там зарывал в саду.

— Зарывали? Зачем? — туго соображаю я.

— Так гудело вот здесь прямо! — разводит он руками, показывая. —  Гудело, как самолет гудит! Кругом леса горели тут.

— А что если зарыть, то и в случае пожара выживут?

— Ну в песке-то им ничего не будет. — кивает он. — Думаем: «Дом-то — ладно, Бог с ним. А книги-то уж такие не купишь.»


Он распрямляется похрустывая суставами, берется рукой за воротный столб, вторую протягивает для рукопожатия.

— Так и что, — я тоже встаю, — пожар до вас не добрался?
— Нет, — пожимает он плечами, словно речь идёт о чём-то обыденном, — потом два раза крестным ходом сходили, ветер развернулся и туда ушел. Всё.


PS Вы наверное видели, что в два дня назад открылся краудфандинг на новый календарь «Наличники 2019»? Но вы возможно не знаете, что за первые же сутки было собрано 100% нужной суммы, так что теперь календарь точно увидит свет!

В качестве благодарности за поддержку проекта, вы там можете получить не только новый календарь, но и несколько коллекционных старых — вплоть до 2016-го года. И пазл с наличниками, на тысячу кусочков. И ещё открытки, да. Ссылка вот: planeta.ru/campaigns/nalichniki2019/comments! Заходите смело!

И знаете ещё что?.. Спасибо вам!

#НиДняБезСтрочки #ВПоискахНаличников #Моста #ИвановскаяОбласть #ДомоваяРезьба  #nalichniki #наличники

Память. Или дом кузнеца Кириллова в Кунаре.


…Осенью 2017-го года, мы, вместе с Олей и Алексеем, хозяевами мастерской «Миладочь» из Сербишино, и журналистом местной газеты, приезжаем в Кунару — по виду, довольно большую деревню,  на Старотагильском тракте — неглавной дороге, между Невьянском и Екатеринбургом. Наличники здесь почти на каждом доме, не такие, как соседних городах, со своими особенностями,  но у нас сегодня совсем другая цель: мы едем к дому Сергея Ивановича Кириллова, подобного которому нет на всём белом свете.

Дом этот, наверное единственный в России, имеет свою страничку в Википедии, фотографий его в сети полно, и я справедливо полагаю, что Лидия Харитоновна (жена резчика) туристов принимает раз по сто на дню. 


Стучимся.
Довольно долго стучимся, я уж было думаю, что нет никого, но калитка всё же отворяется, и являет нашему взору маленькую, сухонькую старушку в чёрном стёганом бушлате поверх красного, в цветочек, платья, и непременном белом платочке, укрывающем седые волосы. Против ожиданий, смотрит она на нашу шумную компанию, удивлённо и растерянно.


— Здравствуйте! Здравствуйте! — наперебой кричим мы. 
— Здравствуйте. — тихонько кивает бабушка.

— Дом какой красивый у вас!
— Это муж строил, — осторожно отвечает она. — Нету мужа уже…


Мы что-то шумим, восхищаемся, перебиваем друг друга:

— А давно? Красивый дом, какой! А почему он так придумал? А в каком году он начал строить?


Старушка смотрит растерянно, не знает на что отвечать. Говорит она чуть невпопад и очень тихо, нам же, напротив, приходится почти кричать: иначе каждый вопрос сопровождается её недоумённым взглядом и переспросом.
— Почти год уже уж, как нету его. Одна сейчас.

— А как звали мужа-то? — уточняет детали журналист.
— Сергей Иваныч. — тихонько выдыхает она.

— А как он умер-то? — неожиданно выдаёт Алексей.
— Так смерть видно пришла.  — мудро замечает хозяйка этого удивительного дома. — Он кузнец был.  — и загадочно добавляет: — Дак всякая погода-то была…

Мы переглядываемся… Энтузиазм понемногу спадает, стараемся прислушиваться.

— А можно вас сфотографировать? — спрашиваю. Она стоит прямо у калитки, и, на контрасте с невероятных размеров резными воротами, кажется ещё меньше ростом.

— Ой, да зачем? — отмахивается она вяло. — Вы хотите что ли? — искренне удивляет она своим вопросом, но не противится, поэтому следующие несколько секунд мы дружно щелкаем затворами, и только затем подходим ближе, продолжая расспросы.

Мысли у нас у всех у каждого о своём: журналист статью пишет, меня придавило резным великолепием, Алексей про резьбу, Оля… Оля среагировала первой:
— Тяжело вам одной? — Девушки всегда задают такие вопросы, до которых я б никогда не додумался.
— Так с чего? — неожиданно прямо смотрит на неё Лидия Харитоновна.  — Ни скотины, ничего сейчас не держу. Так-то с коровой всё со своей была. А счас никакой коровы уж нет… Чего тяжело… Вот мужа нет уже…

— Ну ничего, терпите, чё… Вот у меня тоже мой помрёт, как я буду без него жить?

Услышав это, Алексей посмеивается, а меня растягивает в улыбке: нечасто такое признание услышишь…


— А сколько лет он дом украшал, не помните?
— Всю жизнь, пока живой был. Прибежит из кузницы в мастерскую… Никого не нанимали никогда…

— А начал когда делать в каком году?

— Дак когда… сразу и начал… — снова удивительно ёмко отвечает нам бабушка.

Тут мы замечаем, что по крыше дома просечным железом выведены буквы: «Работа начата в 1954, закончена в 1967 в канун Великой Октябрьской Социалистической Революции», и вопрос снимается.


— А скажите, — спрашиваю, — можно ли к вам в дом зайти сфотографировать? Там печка у вас, говорят, необычная…

Но бабушка даже слышать ничего не хочет:
— Да ничего внутри.. Простая печка, русская печка… Там ничё такого нету… Всё на вулице. Вот двор ещё резной, зайдите если хотите.
Я с удовольствием захожу во двор, куда в этот же момент выходит, словно по заказу, и кошка.

— А это из какого дерева он резал? — Уважительно выведывает секреты Алексей.

— Да, сосна всё, дерево. Ну что, всё? — с надеждой спрашивает бабушка, собираясь уже прикрывать калитку. Но Оля вдруг вспоминает, что хотела спросить:

— Лидия Харитоновна, а правда, что Ройзман-то говорит, в прошлом году они красили тут… Они чё, красили тут у вас, или нет?

— Кто красил? — вскидывается на неё бабушка.
— Ройзман. Помогали вам покрасить дом?
— Не… никого не было… пусть даже не говорят…  — удивляется вопросу хозяйка, — никто даже не появлялся… Сами мы всё…

— А когда последний раз красили дом? — переспрашиваю я, удивлённо.
— Дак это… Года два ли, три ли… Мы с мужем красили сами всегда…

— То есть то, что Ройзман к вам приезжал с волонтёрами красил, это не правда?!
— Конечно нет! — заверяет нас она. — Откуда хоть вы взяли?

— А хоть краску-то привозил вам? — продолжаем допытываться мы.
— Да нет, всегда свою покупали…
— А сколько у вас уходит на краску-то? Много ведь надо красить? А кто помогает вам красить?
— Никто не помогал, сами красили…

Мы молчим растерянно и Лидия Харитоньевна, ещё немного понаблюдав за нами, затворяет калитку, оставив нас наслаждаться удивительным творением её мужа снаружи.


PS
«…Отец Сергея Ивановича, Иван Евдокимович, воевал в кавалерии и попал под Сталинград. Сохранилось несколько писем. Простые строчки: «воевать нечем. Здесь не только земля — вода горит. Похоже, не вернусь». Он пропал без вести. Поскольку не было похоронки, пенсию за него не платили. Вскорости умерла мать Сергея Ивановича: надсадилась на ферме. Остались они — четверо детей с бабушкой Анной. Выживали с трудом.»

«…самый страшный пожар случился в апреле 1970-го. Сгорело 22 дома по улице, огонь подошел вплотную к Сергею Ивановичу. Все бросились было в дом, вещи спасать, он встал на пороге, заорал на них и не дал вынести ни одной вещи из дома. Побежал к колодцу. А там была качалка, которую он сделал сам. И он встал на качалку, и все бегали с ведрами, отливали дом. А он качал и качал. Выкачал колодец до дна. И дом спасли. А вся улица сгорела.  Сергей Иванович потом сказал: «Если бы огонь подошел к дому, он зашел бы внутрь и там остался… Колодец этот выкопал дедушка Евдоким.»

Это два фрагмента из книги «Домик в Кунаре. Цветы и голуби кузнеца Кириллова». Авторства Евгения Ройзмана и Юлии Крутеевой. 

Сергей Иванович Кириллов умер семнадцать лет назад, в 2001-м году. В 2012-м и 2013-м годах Евгений Вадимович Ройзман, вместе с дочерью кузнеца Лидией Сергевной и волонтёрами, восстановили дом в Кунаре, весь до последнего квадратного сантиметра…

PS2
Уникальные фотографии дома с воздуха  — авторства Сергея @zamkad_life.

PS3 Календарь с наличниками на 2019-й год собрал на краудфандинге 100% меньше, чем за сутки! Присоединяйтесь: про него говорят, что это самый красивый календарь на свете! Ссылка — в описании профиля.

#ВПоискахНаличников  #Кунара #СвердловскаяОбласть #ДомоваяРезьба  #nalichniki #наличники

Календарь «Наличники 2019»

Друзья, встречайте!

Долгожданный и самый яркий!
https://planeta.ru/campaigns/nalichniki2019

И расскажите друзьям: когда мы побьём предыдущий рекорд, к каждому календарю будет ещё один бонус ;)

Вперёд к новым рекордам!
Гонка началась и новогоднее настроение начинается с наличников :)

Из истории советской науки

…—

Ездишь значит, страну изучаешь… это дело хорошее! Я тоже в своё время поездил по нашей бескрайней, только это ещё при Союзе было… Вот я тебе случай расскажу , это ещё было в восемьдесят… Какой! В семьдесят втором. Ну да. Ну и вот. Мне лет ещё было как тебе. Тебе сколько лет между прочим? 
— Тридцать пять. — отвечаю.

Мы сидим в Подмосковном Орехово-Зуеве на широкой некрашеной лавке, спиной к обложенному кирпичом дому, наличников у которого нет, по словам его владельца, уж лет тридцать.
— А, ну мне двадцать пять тогда было. Не важно, всё равно молодой. А я важный был, меня же, с проверкой отправили в школу! Первая моя проверка была, как сейчас помню! Учителей математики проверять, как они, стало быть, уроки ведут. Ну я приезжаю… А школа, надо сказать, окраинная, плюс Казахстан, а в республиках всегда с образованием похуже было. Приезжаю: дети косятся, учителя вообще разговаривать бояться, но нас об этом уже предупреждали: «Для них вы люди из Москвы! Большие люди!» И не важно, что мне двадцать пять, а ему шестьдесят. Всё равно. И на втором же уроки я попадаю. Ситуация. Тема — сложение дробей. Как дроби складываются помнишь? 
— Я ж на математика учился! — смеюсь я, а сам судорожно вспоминаю, что вроде бы сначала к общему знаменателю, а потом просто сложить… но это не точно…
— А, ну да, ты ж говорил. — проглатывает отмазку, мой собеседник, — Ну да. Ну и вот. Словом выходит ученик… А, ты ж понимаешь, когда проверяющий приезжает в школу, то там команда даётся: к доске выходят только лучшие ученики, а остальным «цыц» и можно вообще даже не приходить! Мы это знаем, они это знают, об этом нас ещё дома предупреждали. Ну и вот… Выходит наверное его лучший учение к доске и перед всем классом складывает дроби: числитель с числителем, а знаменатель со знаменателем. У меня глаза на лоб лезут, а учитель — тот самый учитель, которому шестьдесят (он, к слову сказать, сорок лет в этой школе работает!), — говорит этому мальчику: «Молодец, отлично!» и сажает. А потом вызывает второго и история повторяется. То есть они все, понимаешь, все так считают.

Мужчина веточкой чертит на песке пару дробей и складывая 1/2 с 1/2 получает таким нехитрым образом 2/4, которые тут же сокращает до 1/2.
— Гениально же! — восклицаю я со смехом.
— Ну как сказать… — смеясь соглашается он со мной, энергично отбрасывая веточку в сторону, — как сказать. Я тогда чудом удержался от того, чтоб не встать прямо на уроке и не начать их «учить». Удержало что-то. Совладал с собой, дослушал. Они все так складывают, понимаешь. И ни у кого, это вопросов не вызывает. Ну, казалось бы, ты складываешь половину с половиной, или там четверть с четвертью, ну включи голову… Они складывают как-то… механически, понимаешь. Ну да. Ну и вот. После урока мы садимся с учителем… А мне же нельзя тоже упасть в грязь, я же — помнишь — авторитет! Ну и вот. И я как бы невзначай так, посреди разбора оргмоментов, говорю: «Там ребята ошибку совершили, когда дроби складывали. Вы должно быть не заметили. У них было так и так, а надо же вот так и вот так». И рядом на бумажке набрасываю пример из урока. Заострять не стал даже… Он чего-то там уточнил из урока и мы дальше пошли… Ну да… Даже, по-моему, он меня по этому примеру не спросил, а что-то другое… Ну и вот… На следующий день прихожу… А… Это я забыл: он же в начале, когда я только приехал — я же на уроках присутствую, ребятам — пятый класс же — интересно, кто да чего… Он меня представил естественно, как специалиста из Министерства просвещения. Ну и вот. Следующий день. Начинается математика в том же классе. И этот учитель — вот что значит сорок лет в школе! — выходит перед учениками, берет пример из домашней работы, складывает на доске дроби правильно, как я ему вчера показал и говорит: «Ребята, как вы знаете, к нам недавно приехал человек из Москвы. Москва всегда была на острие мировой науки и культуры. И мы вместе с Москвой тоже тянемся к новым знаниям. Так вот, ребята. Теперь дроби складываются вот так!» И за две минуты объяснил им суть «нового способа»!
— А они?!
— А что они? Уже к следующему уроку щёлкали как орехи. Мало ли там в Москве чего придумают!

PS На фотографиях, построенный в конце XIX века в Орехово-Зуево дом директора правления товарищества мануфактур «Викула Морозов с сыновьями» Степана Никифоровича Свешникова.

#ВПоискахНаличников #Орехово-Зуево #МосковскаяОбласть #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники

Севский необычный

…— Да это ерунда, что ты! У нас тут дом есть, вот там — то, что надо. Вот сейчас направо пойдешь, там пойдешь до конца, потом вот так вот в переулок, потом первый дом, второй, потом маленький строится, такой там не дом, такой маленький, типа магазинчика будет, и вот рядом с ним стоит большой двухэтажный старый дом расселенный, а между домом и этим — зеленый забор, и вот за зеленым забором прямо… Не понял?
— Нет! — решительно улыбаюсь я.
Я бы и днём наверное по этому описанию не дошел бы, а сейчас по темноте — точно не рискну.
— Ну вот смотри, — берется объяснить мне ещё раз жительница Севска, обнаружившая меня минуту назад фотографирующим «слишком простую резьбу» напротив их дома, — поедешь сейчас вот по этому переулку… 
— Да ладно, чего, пошли, я тебе покажу! — включается её муж, видя моё недоумение.
— Вот точно, идите! — кивает она. — А вы чего так интересуетесь-то? Хотите себе такой сделать?
— Да нет, — говорю, — я изучаю резьбу, ищу, что где осталось…
— Ищете остатки былого великолепия? — смеётся мужчина. — Ну пойдём, пойдем. Тебя как зовут-то?
— Иваном.
Оставив хозяйку, как она сказала «на делах», мы с ним вдвоём отходим от их дома вниз по переулку.
— А меня Слава. — Ты издалека приехал, я смотрю? Что за номер такой?
— Из Подмосковья.
— Ого! Я таких тут не видал. Это специально в такую даль Севские наличники что ль снять?
— Ну не только их, любые, какие найду.— улыбаюсь. — Слушайте, а что за дом это вообще? 
— Обыкновенный жилой дом. Он годов семидесятых. Они сами построили. Она работает врачом, а он учителем в школе. Вы только не спешите, нога болит.

Немного сбавляем темп и я только теперь замечаю, что мужчина, действительно, едва заметно прихрамывает. 
— Быстро не хожу, — говорит, — сломал. А там она… мозоли какие-то… на́росли… Так что быстро не хожу я, потихоньку… А я там полол помидоры, смотрю кто-то едет по нашей улице… Ну ты и проехал… А кто ж тебя сюда направил-то?
— Так я по всем городам подряд еду.
— Понятно. — Кивает он.

Мы выходим с ним из переулка, поворачиваем направо, пережидаем когда обгоняемый собственной музыкой раритетно промчится заниженный синий жигулёнок с неоновой подсветкой под днищем, затем по диагонали пересекаем широкую освещенную улицу, сворачиваем и упираемся в зеленые ворота, мимо которых я ходил сегодня минимум трижды, но открыть которые мне и в голову не пришло бы: ворота же, частная, вроде бы, территория!

— Ну вот уже почти пришли. — берётся Слава за створку, — это он сам-то вырезал. Ну вот сейчас посмотришь. Раньше тут у нас резного побольше было, а сейчас уже и нет… Сейчас тут евро… Вообще-то я зря евро поставил, надо было деревянные ставить…
— А почему? 
— Да мне не нравится… этот пластик… Херня всё это. И один чёрт — они пропускают воздух.

Миновав ворота мы почти сразу оказываемся перед кирпичным домом, фронтон которого словно ковром покрыт небольшими, с ладонь шириной, резными завитушками. Я аж присвистываю от удивления: для лаконичного Севска — такое обилие резьбы ну совсем нехарактерно!
— Вот он, красавец! — представляет необычный дом мой провожатый. — Тебе надо было наверное раньше приехать… А теперь снять-то его в темноте сможешь?
— Так со штатива, — объясняю, уже раскладывая своего железного друга, — чего ж не снять! Да и кто ж про него раньше знал, про этот дом?

С минуту я вожусь с настройками камеры, мужчина тем временем обходит дом справа, но там резьбы, к сожалению не оказывается: ею дом украшен только спереди.
— Красивый-красивый… — вслух рассуждает он — Работы тут дай бог! Здесь все его знают, все видели… Он сколько уже работает… Сейчас не знаю, сейчас наверное уже на пенсии, а так всю жизнь в школе… По труду, по дереву… А холодно сегодня да? Похолодало резко, словно иней уже скоро выпадет… Днём вроде ещё тепло было, а теперь уже хоть перчатки надевай. Так и зима придет… Ну что пойдём? Холодно просто. Пойдём тебя с нашими котами познакомлю. У нас их пять, сейчас все собрались уже наверняка!

PS А котов я не снял: их заставить сидеть минуту без движения мне, увы, не удалось :)

#ВПоискахНаличников #Суздаль #ВладимирскаяОбласть #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники

Про итальянцев-немцев в Суздале

…некоторых разговоров за давностью лет вспоминаются лишь обрывки, но такие, что уж раз услышав забудешь навряд ли.

Помню, что было это летом, в Суздале, помню, что общался с хозяйкой этого дома через распахнутое окно, помню, что рассказывала она мне, что Бибановы, чьим именем называют этот удивительной резьбы особняк, были вовсе не купцами, а простыми ремесленниками, зарабатывавшими на производстве обувью…

Но вот другая часть разговора совершенно не клеится к этой первой…

— Ой, вот город сейчас другой, другой город-то… Ну конечно совсем другой… Мы тут жили с какого года, то бишь… Сорок первого кажется. Да… Город бедный был такой, бедный город был. Страшный такой город был, страшный… Ой, страшный совсем был город, бедный. Мы жили тут конечно…
— В каком смысле страшный? — не совсем понимаю я.
— Ну бедность же была, как почему… Это сейчас… — она как-то по особенному разводит руками по сторонам, показывая, что сейчас, мол, совсем другое дело, — а тогда конечно бедность была… Ну во-первых грязь кругом, постоянно почему-то я помню грязь на дорогах… Асфальтированных дорог конечно не было… Монастырь… Сейчас вон музей там, а в нём у нас же тут жили пленные, прямо в монастыре, да… Жили… Много их было… Сейчас же помню, как мы нашли… — она вдруг задумывается, на несколько секунд закрывает глаза, потом смотрит поверх меня куда-то вдаль и продолжает. —  Потом как-то, я уж не помню, это при Горбачёве что ли, мы узнали, что это итальянцы были, а тогда нам всё одно было — пленные, значит немцы и всё… Они тогда стучались, ходили по домам, стучались, просили: «Матка, хлеба…»… худые, оборванные… стучались ходили… да…

Взгляд её туманится, пауза затягивается и я осторожно переспрашиваю:
— А они свободно что ли ходили? Прямо по городу?
— Да конечно ходили, кто б их охранял? Куда идти-то? Иди, чего… Тут-то мы их… кто чего, хлеба-то у самих ни у кого отродясь не было, ну кто чего: кто свёклы, капусты… Они там отказывались, но потом брали: кто-то научил их готовить это значит… Ну и мы там играли… там овраг, знаете, был, он и сейчас есть, где они жили, склон такой крутой… Ну и как-то я… мы туда забежали, а эти внизу сидели все, много их было, еду готовили там… Варили там что-то… Мы — тогда ещё конечно дети — все сидели на краю оврага, вот так, — бабушка вдруг совершенно умилительно, показывая как они детьми смотрели за пленными немцами, подпирает свой подбородок двумя ладошками — и вот смотрели все за ними… И вот знаете, я помню, как я смотрю на них… А они, страшно смотреть конечно, тощие все, долговязые, в этой немецкой форме чёрной, которая уже на бог знает что похожая у них… И вот я смотрю на них и почему-то думаю: «Какие ж они все красивые»…

Она замолкает ненадолго, а я забываю дышать, чтобы не прервать случайно этих воспоминаний. Но продолжает она, спустя всего полминуты, неожиданно перескочив лет, наверное, сорок.

— А потом уже, при Горбачёве, — она как-то даже вдруг оживляется, —  они, многие из них, возвращались, посмотреть город, всё-таки что-то тянуло их сюда, к этому месту… Посмотреть, что сейчас… Как тут и всё… Спустя столько лет. Хотя, вот вы представляете, что они тут пережили, а всё-таки возвращались они сюда…
— Так они уехали потом? Их отпустили?
— Да, они тут жили до пятьдесят первого что-ли года? Этого я не скажу… Не помню я уже, сынок, многое… Так бы порассказать тебе… Путается всё, знаешь… Ну долго жили, умерли много, потом отпустили их… И вот они, спустя уже сколько лет возвращались посмотреть, к этому месту… И выясняется, что это итальянцы всё были, причём из дворян, потому что, тогда же знаете, Муссолини призывал студентов и это был сплошной полк аристократов… Высший свет итальянского общества, всё сплошные мальчики из аристократических семей, всё дворяне… И вот наши местные тут подсуетились, когда вот впервые заговорили, что итальянцы-немцы эти приедут к нам, то к кладбищу проложили асфальтовую дорожку. Знаете, как у нас принято, ну мы же не можем без этого. Тут много тогда разговоров тогда было… Но это, впрочем, не об этом сейчас. Дорожку… Проложили… А итальянцы когда приехали — про это даже потом много писали — они очень удивлялись, зачем дорожка была, зачем их водили на кладбище… Потому что их никто конечно не хоронил на кладбище: просто в овраг сваливали и кислотой заливали, чтобы никаких даже костей, чтоб ничего не оставалось… Какое ж тут кладбище… И вот они, представьте, приезжают, а у нас это же самые девяностые годы и у нас же тут снова нищета страшная была… Как-то, знаете, своим хозяйством уже жить мы разучились, а производства все стоят и работы совсем нет и… И тут они приезжают… Натурально пир во время чумы… И нас, значит, собрали встречать, кто постарше мы стояли, встречали их… А я смотрела, знаете, на них и не могла поверить, что это они, а не мы проиграли в той войне… Грустно, знаете так было… Грустно и обидно…

Несколько секунд мы молчим, потом, словно очнувшись от воспоминаний, она подвигается к самому краю подоконника и негромко, так, что я тоже делаю полшага навстречу, добавляет:
— А знаете, они ведь рассказывали, что ничего тогда не знали ни о фашизме, ни об СССР. Они шли воевать с безбожниками. Им так там рассказывали, а они верили и шли… Представляете…

#ВПоискахНаличников #Суздаль #ВладимирскаяОбласть #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники

В чем дело

…На крыльце дома курит мужчина в майке, смотрит вроде бы благосклонно. Подхожу ближе.

— Вы не против, наличники ваши сфотографирую?

— В чём дело…— как-то нейтрально отвечает.

— Ну я снять хотел бы, для музея наличников, — показываю фотоаппарат, приподнимая его, чтобы как-то продемонстрировать свои намерения.

— Ну так в чём дело. — словно мантру повторяет он ровно те же слова и задумчиво затягивается.

Я слегка перестаю воспринимать происходящее как реальность и зачем-то в третий раз пытаюсь повторить про причины, побудившие меня приехать в Балашов…

Мужчина уже с нетерпением дослушивает, топит окурок в перламутровой пепельнице и как-то нервно, но наконец развёрнуто отвечает:
— Говорю же: «Пожалуйста, в чём дело!» Снимайте, чего! Нам для гостей города красоты не жалко!

И, привычно поддев ногтями входную дверь безо всяких признаков ручки, исчезает за ней.

Чтобы появиться вновь спустя десять секунд, к тому моменту, как я уже сделаю пару кадров и спросить:

— А это для чего?

ВПоискахНаличников  #СаратовскаяОбласть #Балашов #ДомоваяРезьба  #nalichniki #наличники

Оглядываться гордо

Оглядываться гордо.

…когда замыкается круг и сделано всё, или даже больше, когда всё хорошее остаётся в душе, а остальное в копилке опыта, когда, на секунду оглянувшись, улыбаешься и с лёгким сердцем говоришь себе: «Вперёд!»…

#ВПоискахНаличников #Ниднябезстрочки #Злынка #БрянскаяОбласть #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники #деревянноезодчество

Предвкушать чудесное

Предвкушать чудесное.

…когда безо всякой причины, не имея никаких прогнозов и шансов объяснить это кому-то, ты улыбаешься, потому что непостижимым образом твёрдо знаешь, что всё идёт правильно и впереди тебя ждёт только хорошее…

PS На фото — Томск.

#ВПоискахНаличников #Ниднябезстрочки #Томск #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники #деревянноезодчество