…В деревне, даже большой, сложно фотографировать незаметно, поэтому как только я появляюсь напротив этого удивительного дома, из противоположного ему спускается молодая женщина:
— Вы интересуетесь резьбой?
— Да, — улыбаюсь, — я специально приехал посмотреть на дом Константина Муратова.
— Это вот у нас кстати портрет, — показывает она небольшую картину, стоящую около её дверей. — Это кто-то его самого рисовал. Может быть и кто-то известный. Его приезжали записывали даже на видео, еще на касете. А вы один приехали?
— Да, езжу специально, собираю информацию о наличниках, о мастерах. В Майдакове был, там кстати есть Валентин Золотов, который был с Константином знаком лично. А вы знали его?
— Так а он свёкор мой был. Я могу вас проводить в его дом.
— Да?! — чуть не кричу я, не веря ещё своей удаче, — а это удобно ли?
— Да пойдёмте. — смеётся она.
⠀
Новый дом напротив старого, идти всего несколько шагов. Но мне и их терять не хочется — не каждый день встречаешь сноху такого удивительного человека — я расспрашиваю.
⠀
— А как он резать начал, вы не знаете?
— Он рассказывал, что был какой-то здесь мастер. Раньше. Он — Костя — пришел к нему, один раз поглядел, и сел дома, как будто всю жизнь этим занимался. Так он рассказывал…
⠀
Мы заходим. В доме пахнет сыростью и пустотой. Интерьер прост, но я нечасто бываю в таких домах — всё кажется удивительным.
— Тут всё, как при его жизни и осталось. — говорит она — А вон там его фотографии семейные…
— А вы не думали устроить тут дом-музей?
— Да вот я мужу говорю, что для начала надо сделать фундамент хотя бы, чтобы дом сохранить вообще. Тут место такое, немножко сыроватое и вода затекает… А вот, кстати, — она достаёт с полки пыльную папку, открывает, — смотрите, доклад! Это дочка делала. Она выступала на Ивановских краеведческих чтениях. В 2007-м году ещё. Она еще в шестом классе училась.
⠀
Я читаю, потом понимаю, что забуду, фотографирую все страницы. Хозяйка рассказывает по фотографиям о том, как Константин Муратов болел, как простудился будучи в армии, как случилось у него там было воспаление лёгких, которое перешло потом в туберкулёз позвоночника…
— Очень сильный был. Три года лежал прикованный к постели. Надо было деньги зарабатывать. Он там кстати научился фотографии. В то время.
— А это какие годы?
— Он в 29-м родился. Вот видите в 51-м году он болел. Это они уже там учились фотографировать…
⠀
Мы ещё смотрим альбом, там, как всегда, много необычных деталей.
⠀
— Он рассказывал, что корреспонденты одно время к нему приезжали, он уже с ними ругался, они ему надоедали просто и он их прогонял! Должен был в то время, в восьмидесятых-девяностых годах про него фильм выйти, он рассказывал, что уже готовился к выходу фильм про него, но из-за этих всех 90-х годов всё, ничего не вышло…
— А он любил порассказать?
— Любил! Как начнёт… Да мы не всё слушали… Это же потом ценить начинаешь…
⠀
Фотографии в альбоме чёрно-белые, вспоминаю, что видел в сети его дом более оранжевым или рыжим. Хозяйка подтверждает:
— Да, ему кто-то привозил какую-то корабельную краску, а желтым это мы вот выкрасили.
— А как? Это что ж, всё снимать надо, всю резьбу? Или туда кисточкой внутрь подлезать?
— Нет, — смеётся она, — снимать, это всё слишком было бы… Да мы только наличники в желтый перекрасили. А вообще он каждый год просто валиком это белым подкрашивал. И кисточкой внутрь туда подлезал.
⠀
— А чего ж он журналистов разгонял, вы начали рассказывать?
— Да слишком их стало много. Но потом как-то тоже перестали. Ну в 90-е… И к нам тоже вот… А потом он был… такой прямолинейный такой человек… Ну и многие же журналисты в те годы ехали через какие-нибудь правительственные органы, а к нему не всех пропускали.
— Как так? — не пойму я.
— Ну как… вот вы сейчас по интернету найдёте, а в то время как? В Палех позвонят: «У вас живёт такой-то народный умелец?» А там скажут: «Нет-нет-нет, он там, не принимает!», ну или ещё что-нибудь…
— А почему ж так? — удивляюсь. — Они что там завидовали что ли? Или там что-то другое было?
— Нет… Ну это потому что он напрямую так говорил… А к нему же и иностранцы ехали, так нельзя было… Ну и это же всё слухи, может это он только считал, что к нему не пропускают… Вообще он своеобразный конечно был человек. Вот он мужу моему говорил: «Есть у тебя одни брюки и всё, хватит! Другие покупать незачем». Но в последнее время как-то упал духом… болел, дети не подчиняются его нраву… Ну и мы тут все рядом… Отцы и дети в общем.
⠀
— А вот кстати…— пытаюсь я сформулировать мысль, — Вы не знаете, что его сподвигло сделать такой дом? Он гордился вообще своим домом?
— Да! — горячо кивает она. — Он сказал, что хотел создать такой дом, чтоб его все знали! Потому что… — она немного замедляется, видимо думая «говорить, не говорить»… — Ну опять же это конфликт «Отцы и дети»: его отец, когда он родился, сказал: «Да ты ничего в жизни не добьёшься». И он вот наперекор своему отцу добивался.
— Ну надо сказать, что ему удалось! — подтверждаю я.
⠀
Тут я не кривлю душой: дом Константина Муратова в Соймицах можно сравнить, пожалуй, только с известным домом кузнеца Кириллова в Кунаре… Но они совсем разные, я б не взялся их расставить на пьедестале…
⠀
— Причем надо еще рассказать, как это всё делалось! Ведь это всё вручную! Он же вот прям здесь сидел… Вот даже наколотит себе этих… — она показывает где лежали заготовки, где он сидел, — такой стол у него был… И это не сейчас — пошел лобзик купил! Пилки-то было не достать, это каждый зубчик, нужно было его сначала сделать. И к ней снизу дырочка и такая вот петля кожаная, в неё нога вставлялась и ногой вот так вверх-вниз, а к верху пружина. — Она показывает характерное движение ступни, как при нажатии педали. — А заготовку вот поправляешь руками потихоньку. Вот от этого, он говорил уже потом, у него ноги-то и болели, что он всё время так вверх-вниз…
— А откуда он сталь для пилок брал? Тут в деревне-то?
— Кто-то с каких-то заводов-фабрик привозили… Всё знакомые.
— А между прочим… Вы не знаете ли, здесь в деревне, всё его наличники, или ещё есть чьи-то?
— Нет… Вот смотрите — его наличник, у которого три дуги наверху, это вот его разработка. Тут к нам один человек приезжал, просил его рисунки. Мы люди добрые, мы всё отдавали, как и он… А теперь этому говорят: «Отдай, это же рисунки нашего деда», а он: «Это ещё доказать надо»… Такие люди бывают. — Она качает головой неодобрительно.
⠀
— Вообще рисунки он создавал сам… Я рисунки с ним сама создавала. Знаете откудова? С женских вещей! С белья, с кружев! И вот как он говорил, жену свою он Алюха называл (её Алевтиной Николаевной звали): «Алюха купит сорочку, а я у неё срисую!» Вот эти вот кружева. И я с ним сидела, сколько раз срисовывала тоже. То есть он уже формировал эти рисунки… Где-то конечно со старых он наличников снимал, но больше конечно он брал с женского белья.
— Вот это да! — смеюсь, — надо же! А мне Валентин Золотов, резчик из Майдаково, рассказывал, что он узоры брал с упаковок чая, с обоев…
— Да, а вот наш дед — с белья… Потом… Ещё хочу сказать вам, что был он любителем женского пола, наш дед. Полезное с приятным совмещал… А! — спохватывается она, — недоговорили мы про наличники! Как он это сам называл — три короны у него наверху. И верх у него они таки, расхожие в разные стороны… Не прямые… — она показывает, что полукружья на очелье не направлены прямо вверх, а выходят вперед из плоскости стены. — Они как бы изогнутые. И вот если я вот еду в Лохе, в Мыту — я сразу вижу его наличники. В Мыт ещё не ездили?
— Нет: побоялся, что там задержусь дотемна и сюда, в Соймицы, не успею, а мне важнее было…
— Ох, там такая дорога плохая… Вообще… надо ехать на первой передаче…
⠀
— Вот здесь вот он спал. — она показывает на высокую лавку. — Не раздевался, ничего. Своебразный он был такой… Он три года один тут жил. Он занимался же сельским хозяйством. Коровы были, пчёлы… Он вообще знатный пчеловод был, тридцать ульев у него было… А потом пчёлы, как его не стало, в один год все улетели…
⠀
Мы выходим из дома этого легендарного резчика, дверь закрываю с третьей попытки. Моя провожатая замечает, что её, вероятно, перекосило и что всему нужны мужские руки…
⠀
Несколько секунд разглядываю дом, мимо проходят соседи, смеются, что к Муратову снова экскурсия. Мы улыбаемся, я предлагаю сфотографироваться и ей на фоне дома. Она сначала вроде отказывается, но потом соглашается, поэтому первая фотография выходит серьёзная, а вторая живая, настоящая.
— Вот, — говорю ей, показывая фото на экранчике, — как улыбаться стали, сразу лучше! А то так серьёзно!
Но она разводит руками и удивляет:
— Ну это само собой выходит: всё-таки я директор школы! Ой, а вы знаете, я что вспомнила! Он же везде много резал и в Москве очень много резал. В Константинове, он кафе украшал, ресторан Сказка в Киржаче, столовую большую в Палехе… В Иваново ресторан Сосны такой был… Ему в Москве за это давали квартиру, он отказался. Сказал: «Нет, где родился, там и пригодился!» И никуда не уехал…
— Слушайте, а вообще, он деньги-то тогда зарабатывал на этом, или это больше как хобби было?
— Ну как… он единственный тут был, у кого машина была! Он за лето на машину зарабатывал в то время. Он причём пять новых машин изъездил, говорил. С нуля.
— Пять?!
— Да. Зарабатывал на новую, покупал, а старую продавал потом, через год-два что ли…
— А как он кстати, он же где-то работал, числился наверное?
— Конечно! — горячо кивает она. — В колхозе, сторожем, или кем-то там он работал… Тунеядцем нельзя было быть… А по вечерам, по ночам, все заказы… Работал очень много…
⠀
Я стою в трёх шагах от дома, который хотел сфотографировать без малого десять лет и не поднимая камеры смакую это ощущение: сейчас не спеша обойду его и буду фотографировать все детальки…
⠀
— Хорошо… — срывается у меня помимо воли, — воздвиг себе человек памятник своими руками…
— На памятнике у него кстати тоже домик его, он очень гордился… —
— На памятнике? Да ладно?! А далёко?
— Да тут рядом, поехали…
⠀
#ВПоискахНаличников #Соймицы #ИвановскаяОбласть #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники #инстаграмчитать #деревяннаяАрхитектура #Книжка #Книжки #Чтиво #Чтение #Читаю #ЯЧитаю #ЛюблюЧитать #nalichniki #наличники #деревянноезодчество #домоваярезьба #window #русскаяархитектура #wooden #oldrussianhouse #oldhouse #ornate #oldbuilding #russia #архитектура #порусски
