…В Москве себе трудно представить диалог с мальчишкой пяти-шести лет, вне присутствия родителей, в небольших же городках Брянской области — запросто:
— Привет! — Бежит ко мне навстречу коротко стриженный мальчишка в шортах, подгоняемый пытающимися укусить его за пятки двумя щенками. Подбегает, останавливается. Мгновенно забыв о ногах парня, останавливаются и щенки. Один кусает другого за ухо и вот они оба уже валяются в пыли урчат от удовольствия: так им хорошо.
— Привет! — говорю.
— А ты фотограф?
— Да, — улыбаюсь.
— А щенков сними наших! Их Рима и Рома зовут!
— Запросто! Это мальчик и девочка, да?
— Нет, две девочки. Просто одна чёрная, а другая рыжая. Рима и Рома. Я им так назвал просто.
— Хорошие такие…
Я присаживаюсь на корточки, щенки, на мой взгляд совершенно одинаковые по цвету, тут же подскакивают ко мне — малыши совсем, может месяц им, шерстяные шарики — сначала ластятся, потом, осмелев, начинают, смешно подпрыгивая, легонько кусать ладонь. Через полминуты и это им надоедает и они снова роняют друг друга в пыль.
— Они всё время кусают друг друга, — замечает мой собеседник. И тут, словно опомнившись, переходит вдруг на вы, и спрашивает — а зачем вы всё фоткаете?
— А я окошки резные красивые снимаю. Вот у вас тоже сфотографировал (на фото другой дом).
— Разбил кто-то,— невпопад про себя вдруг говорит он.
— Что?
— Разбил кто-то. — Уже громче и показывая на окно своего дома, показывает мальчишка.
— О, — замечаю, — действительно разбито. — А как это?
— Не знаю, треснуло. Зимой. Холодно было. Я и заболел потом. Уколы делали. Долго-долго. И кашлял.
Щенки вдруг обнаруживают на моих ботинках шнурки и, как договорившись, упираются передними лапками каждый в свой ботинок и тянут шнурки в стороны, словно пытаясь их развязать. Мальчишка хохочет. Один щенок бросает начатое и отходит, второй настойчивей, продолжает.
— А это, — спрашиваю, — Рима или Рома?
— Рома! — Уверенно говорит парень. — Она рыжая. А когда они вырастут их звать будут Манжета и Чери.
— Как?! — давлюсь смехом я. — Почему Манжета?
— Ну это взрослые имена. А мне, — вдруг добавляет он, — скоро будет семь лет. Летом. Только я в школу не пойду, рано ещё.
— Почему рано?
— Мама сказала, что детям нельзя одним дорогу переходить. А школа вон там. Так что я школу не буду ходить.
— Ну так мама же тебя проводит наверное.
— Нет, я большой уже, я в магазин один хожу. А зачем вы окошко пере… — он пытается сказать «фотографируете, но выходит что-то вроде «перетафируете»?
— Это для музея. — Я достаю из кармана открытку с тремя окошками, протягиваю ему. Вот видишь разные окошки тут, я изучаю какие бывают.
— А я на выставку бабочек пойду! — Вдруг на своей волне замечает мальчишка. — Это вон там, идешь в музей. Там будет.
И тут, словно вдруг заметив, что я с самокатом (я бросил его на обочину, когда они подбежали) спрашивает:
— А почему у вас такой самокат большой?
— Ну так и я большой!
— А он заводной? Тут у парня был такой. Там есть еще сидушка. И толкаться не надо.
— Нет, этот обычный, надо толкаться.
И, уже собираясь уезжать, решаю спросить:
— А ты где-нибудь видел тут красивые резные домики такие, чтоб с окошками?
— Тут нету нигде. У меня у бабы есть.
— О, — радуюсь, — а где она живет?
— Она далеко. В Любиме. — Тихо произносит он. — У неё такое вот окошко, только голубое — и он показывает мне на моей открытке наличник, снятый километров за тысячу километров отсюда, в Любиме, Ярославской области.
— Ну ты, — говорю — даёшь! Это это окошко как раз из Любима! Что, прям такое же? — Я пытаюсь понять, как этот гениальный ребенок мог так запросто определить географическую принадлежность наличника.
— Да, это моя ЛЮБИМАЯ баба. Она Брянске живёт, туда на машине ехать надо. Ну пока! Рима, Рома! Пошли!
#ВПоискахНаличников #Любим #ЯрославскаяОбласть #ДеревянноеЗодчество #РусскаяАрхитектура #РезьбаПоДереву
