— Что, правда, наличники ездите фотографируете? — женщина не скрывает своего удивления.
— Да, — улыбаюсь, — уже полстраны объехал, вот и до вашего дома наконец добрался. У вас тут где-то, говорят, резчик жил до войны, не слышали?
— А я знаю?! Я дачница!
— А… — тяну я, размышляя, что бы ещё спросить, в ответ на такое откровение, но женщина к счастью продолжает:
— Тридцать лет тут уже живу. Сначала приезжали просто, а теперь от живу.
«Дачница» — жительница явно городская, это слышно по правильной, привычной речи. Но тридцать лет житья в деревне явно не прошли даром: вместо «вот» и «вон», она чисто и ясно произносит «от» и «он»:
— Да он, у нас тут у всех резьба одинаковая… — и показывает широким жестом на соседние дома.
Затем вдруг поворачивается ко мне и спрашивает:
— А вы сфотографировали балкончик?
Я поднимаю глаза на дом, увенчанный довольно рядовым для этих мест мезонином, совсем не напоминающим балкон, но женщина поправляет меня:
— Соседский! А у нас же и карнизы были красивше, но он — всё разрушаться стало, карнизы убрали, потом и террасочку оттуда… У нас он там было красивше. Я помню приезжали, фотографировали… Сейчас уже все ломаем: он окна вставили, а больше ничего не сделали…
Упомянутый балкончик (вернее псевдобалкончик, так как делался он исключительно из соображений моды и выйти на него решительно невозможно из-за того, что двери там никогда и не было) — единственная сохранившаяся резная деталь обшитого сайдингом соседского дома. Возможно у нашей дачницы балкон был лучше, но сейчас о былой красоте уже ничего не напоминает.
— И что, неужели будете убирать наличники? — возвращаюсь я к теме разрушения дома «дачницы».
— Ну наверное, если будем делать дом дальше, чего ж? Но это не скоро… А он там лежат, разве не такие же точно? — она показывает дом напротив, в высокой траве перед которым стоит деревянный наличник, сильно, однако, проще тех, что украшают её дом.
— Вы шутите? — говорю. — У вас наличники интереснее во сто крат! Да у вас резьба старше, как мне кажется. У вас какого года дом?
— 26-го. Он там тоже ровесники стоят, там год вырезан на балкончике — она машет куда-то вдоль по улице. — но сейчас-то попроще делают. Просто: делают, — женщина резко очерчивает руками прямоугольник, — и всё!
Мы стоим перед её домом и — редко возникает такое чувство — я вдруг понимаю, что можно не задавать вопросы и даже ничего не рассказывать: какое-то время мы оба так и будем стоять, словно замороженные, погруженные каждый в свои мысли. Приятное чувство, такое даже со знакомыми редко бывает — когда вместе помолчать в радость — а тут вдруг, с совершенно случайной тётушкой…
— Как вас зовут? — спрашиваю через несколько секунд, или минут: время тут не имеет никакой силы.
— Меня? Тёть-Валя… Пойдем, я чай пью. Я только… он это самое… остыл малость. Я ездила, он, — она кивает видимо в сторону ближайшего города или рынка, — чернику продавала.
— О! И почем нынче черника? — я не знаю зачем, но если разговор позволяет, всегда спрашиваю цену, когда кто-нибудь рассказывает, как он что-нибудь купил или продал…
— А по разному, — задумчиво отвечает она, — по разному. От триста, до двести пятьдесят и двести: кто как продаст. И земляника тоже. Но я землянику уже всё, отходит уже всё… Дожди стоят…
— Непонятное лето, — соглашаюсь я. Лето 2017-го и правда выдалось каким-то не то холодным, не то коротким…
— Но ничего так вот живем, летом по ягоды ходим. — продолжает Тёть-Валя. — Прошлый год очень много белых грибов было. Ой сколько было грибов. Ой, вы не представляете… Вы не представляете! Я по двести пятьдесят штук прям вон сразу приносила, случайно… За ягодами пойду, и полную куртку приносила! Эх насушили…
— Полную куртку?.. — уточняю я.
Она, видя моё замешательство смеётся:
— Когда за ягодами идёшь, для грибов корзинки же не берешь. Ну я рукава завязала на куртке и собираю. Но грибы я не продаю. Муж еще продавал, а я нет.
— А почему вы — нет?
— А я не хожу за грибами. Еще дочка сходит… Я не умею. Я в лесу теряюсь. Могу ходить-ходить…
— А за ягодами как?! — тут приходит моя пора смеяться.
Но она отвечает со всей серьёзностью:
— Ну! За ягодами я у дорожки! Я заметю деревья какие-нибудь вон там вон, пособираю и выхожу. Иду дальше, потом опять. А так я могу уйти с концами. Я городской житель, из Котельников. Поэтому вот не это… Лес это чужое для меня. А вот дочка — я её привозила, в этот дом всегда, с первого класса — она места знает. Она меня посадит, а сама уйдет: «мам, что ты всё сидишь на одном месте?» А я говорю: «А чё мне ходить-то? Не всё ли равно, где собирать? Я сначала покрупней все соберу, потом, покрупней, из тех, что остались помельче… Потом из них крупные выбираю, потом пойду дальше, далеко уже не хожу, опять возвращаюсь, ну и из этих тоже самые крупные пособираю, которые еще остались… И муж также, он посадит меня на поляну и уйдет, я сижу! Привычка. Ничего, нормально.
Тут вдруг, видимо вспоминая о моём интересе к деревянному зодчеству, она прерывает рассказ о грибах и ягодах:
— Да, может вам будет интересно, у нас тут как-то приезжали, два года тому назад и он, в тот дом! — кивком она показывает на один из домов дальше по улице. — Нужен был такой старенький дом, хотели кино снимать. И ко мне приходили. Всё осмотрели, всё потрогали… но не с НТВ, а с какого-то, что я и не знаю…
Удобно им почему-то. Всё посмотрели, но так и пропали… А ему хотели корову привезти сюда! А-то у нас в деревне есть у одних корова только, но она того и гляди…
— Женщина вздыхает и продолжает уже как-то тише, будто говоря не мне, а просто рассуждая вслух — Деревня! Колодцев нет, коров нет, курицы ни одной… Сейчас пойду за молоком, сейчас уже приедет эта, с фермы…
Затем она, словно и впрямь забыв обо мне, поворачивается, явно собираясь идти домой, но я, (хоть, почему-то, и уверен уже в эту секунду в её отказе), окликаю:
— А можно я вас сфотографирую на память?
В момент она преображается, ускоряется, распахивает дверь и уже собирается юркнуть за неё, но видя, что я даже не поднял камеру, всё же медлит и не запирает.
— Вы, — успокаивающе-торопливо поднимаю пустую руку, — не переживайте, я не буду если вы не хотите!
Тёть-Валя кивает, доверительно приоткрывает дверь, но уже не выходит и напутствует меня с порога:
— Хорошей вам дороги!
И через секунду ещё:
— А-то пойдёмте, чаем угощу?
#ВПоискахНаличников #МосковскаяОбласть #ДомоваяРезьба #ДомЦеликом #РезьбаПоДереву #nalichniki #наличники #деревяннаяАрхитектура #Чтение #Читаю #ЯЧитаю #ЛюблюЧитать #читать