…— А вы тоже от газовиков? Я уже всё сказал: ничего я вам тянуть не дам! И нечего новых пгисылать! Так и скажите своим этим начальникам!
Полный мужчина лет семидесяти, одной рукой опирается на невысокий дощатый забор как на трибуну, а второй, в которой зажаты какие-то сложённые вдвое документы, яростно размахивает жестикулируя. Говорит он довольно высоким голосом, что я даже засомневался сначала, мужчина ли это. А лёгкая картавость этого человека делает момент уже совсем комичным: ни дать ни взять Ильич на пенсии. Разве что густая седая шевелюра не к месту.
— Нет, — говорю улыбаясь, — я к сожалению не от газовиков! Я наличники и резьбу фотографирую!
— Бгосьте! Вы это п’екгатите! Я уже сказал, что отказываюсь! Это моё законное пгаво!!! И пегестаньте выдумывать эти ваши! Было уже!
— Да нее, — смеюсь, — я правда только по наличникам.
«Хорошо, — думаю, — что несколько минут назад положил в карман пачку открыток!» Теперь демонстративно достаю эту стопку из кармана, беру из неё верхнюю и протягиваю этому человеку.
— Смотрите, — говорю, — тут три окошка из разных регионов: где кот — это Ивановская область, с бабушкой — Ярославская, а справа — это Бурятия. Это мои фотографии. И тут адрес сайта.
Мужчина вертит открытку, фиксирует на ней взгляд, держа её некоторое время на вытянутой руке, потом переводит взгляд на меня, снова на открытку и, наконец, на свой дом, украшенный неплохими, в общем, наличниками, годов, наверное двадцатых прошлого века.
— И чё, это ценно?
— Ну конечно! — радуюсь я тому, что разговор наконец отходит от обсуждения газовых служб. — Всё ценно! Они же в разных регионах отличаются. Вы…
Но мужчина не дожидаясь продолжения протягивает карточку обратно, перебивая меня:
— Нет, знаете что. Я вас не знаю. Возьмите, возьмите, я не могу. Я понимаю, может вы хороший человек, но я вас не знаю, я не могу. Нет. Заберите пожалуйста, я не буду общаться, уходите. Не надо ничего фотографировать.
Он настойчиво трясёт листком, протягивая его назад, и я, подчиняясь его воле, подхожу забрать карточку обратно.
Хоть его наличники и не являются чем-то уникальным, но мне как-то особенно досадно: нечасто попадаются люди, сознательно отказывающие в том, чтобы снять наличники. Я вкладываю открытку обратно в стопку таких же, убираю их в накладной карман зеленых брюк и, чувствуя, что терять мне уже нечего, решаюсь высказаться.
— Зря вы так. Я ведь на самом деле просто наличники фотографирую безо всякой задней мысли. У вас тут с газом какие-то тёрки, я понял. Но я вообще не местный, понимаете? Я просто еду мимо, как турист, понимаете? Вижу красоту, останавливаюсь сфотографировать. Даже на участок к вам не прошусь… Вы, по сути дела, вообще не имеете права мне что-то командовать, пока я на дороге стою… — я вываливаю на него обиду за этот дом и за десятки других, которые тоже не удалось сфотографировать, по нелепой прихоти хозяев, наговариваю лишнего, хоть я и понимаю одновременно, что чувствует человек, когда кто-то неизвестный, с непонятной целью фотографирует его дом… Понимаю его… Но остановиться получается не сразу. — Да в конце концов, это же глупо и неправильно! Дом ваших соседей сохранится в истории, его фотография будет в виртуальном музее, а вашего, более интересного даже, не будет…
Не знаю, что происходит на самом деле и почему меня несёт. Мне отказывали уже десятки, а может и сотни раз. Когда-то мирно: мол, слушай, работа такая «нигде не отсвечивать», когда-то — как в той деревне, где за наличник бабушка погибла — аргументировано, бывало, что и камнями кидались. Но такого, чтоб меня прорывало выговориться, когда вопрос уже в общем-то закрыт, такого не случалось. Всегда было как-то иначе. Спокойнее что ли. Может поэтому и прорвало. Критическая масса наверное, ну или старею…
Мужчина смотрит, как я докипаю, и как-то криво улыбается. Не ухмыляется, но как-то вроде «видали мы и таких комедий». Потом, словно высвобождая ворот из тугой рубахи (точно штабс-капитан Овечкин в исполнении Джигарханяна) тянет подбородок в сторону, перекладывает документ в руку, которой держится за невысокий забор, а освободившейся подзывает меня легким жестом, достойным руки Цезаря — мол, подходи, подходи сюда. И подкрепляет его словами:
— Молодой человек… Подойди… Подойди пожалуйста.
Я, незаметно для себя пятившийся назад в ходе своего монолога, останавливаюсь, затем делаю несколько шагов навстречу и мы какое-то время смотрим друг на друга метров с пяти. Он первым нарушает тишину. Голос его звучит твёрдо, тихо, хоть это и кажется невозможным: он по прежнему высок до звона.
— Молодой человек…. Не надо на меня обижаться. Я поясню… Я один. Как бы вы себя повели?.. Здесь хотят вести газ, вы заметили. А я здесь живу. Я чегнобылец. Но это их не останавливает конечно… — Он вдруг оттягивает ворот футболки, показывая границу загара и розовый операционного шва в основании шеи — Меня пытались ножом достать здесь. Вот здесь пгямо, где вы стоите. Я двое суток полз к догоге. А когда вышел, в меня стгеляли. Со спины, подло. Здесь же, понимаете? Вот здесь, где вы сейчас стоите. — Он чуть приподнимает волосы над правым ухом и я вижу многократно пересечённый поперечными следами скобок, коричневый двойной кривой шов от брови и назад, наверное до затылка. — Позатой весной. А когда я оклемался, наш глава, на коленях ко мне полз, умолял, чтоб я подписал, потому что: «Мол тебе плевать, а мне что делать? У меня дочка в Москве! Они не остановятся». Я плюнул ему в рожу, хотя наши отцы госли вместе… Я плюнул, потому что именно из-за таких как он, слабаков, у нас все беды и пгоисходят. Потому что — он произносит эти слова особенно чётко, членораздельно, — Надо. Уметь. Отказывать. И я имею на это полное пгаво. Понимаете?
Перевёрнутый с ног на голову, выпотрошенный, словно постиранный плюшевый медведь я только и нахожу сил, чтобы кивнуть. А потом ухожу к машине и долго-долго пью сладкий чай из термоса, слушая, как ровно, без перебоев работает мотор и как настойчиво, минута за минутой, лопасти вентилятора гоняют нагретый воздух по салону… …
PS На фотографии совершенно не имеющий отношения к рассказу, дом учителя гимназии Быстржицкого, построенный в Томске в 1917-м году.
#ВПоискахНаличников #ТомскаяОбласть #Томск #ДомоваяРезьба #nalichniki #наличники
