Свежим майским утром снимаю в Кашине. Город небольшой, но резьба тут для Тверской области нехарактерная: наличники со встречными волютами, — улиткоподобными спиралями в верхней части. Отголоски каменной архитектуры конечно, но какие далекие…
В соседнем Калязине, откуда я еду, такого нет, поэтому радостно, как щенок по первому снегу, скачу я от дома к дому, выискивая и радуясь изюминкам: тут завитки поглубже, тут боковинки выкрашены в два цвета, а тут вдруг просто такая гармоничная резь, что диву даёшься.
Кашин — город-то небольшой, а всё равно походить приходится: на один дом с наличниками — наверное, с десяток тех, которые вовсе снимать незачем. Но солнце в полнеба, настроение ещё в два раза шире, трава только-только пробилась, птицы — наверное в салочки — гоняются друг за другом, колокола, улыбаясь, перезваниваются то тут то там, стряхивая остатки сна: весна.
У одного из домов, щёлкаю затвором, проверяю на экранчике свет и резкость, поднимаю камеру ещё раз и вдруг низкий мужской голос прямо надо мной раскатисто произносит:
— Порезче!
Резко оборачиваюсь…
Никого. Ряд домиков, забор сзади каменный.
Чувствуя себя полным дураком, медленно поднимаю глаза наверх. Никого.
Голоса в голове это неожиданный симптом, думаю. Показалось может? Внимательно смотрю ещё раз на экранчик камеры, соглашаюсь с невидимым голосом, что наверное дёрнул объективом и снимок вышел нечётким, как вдруг…
— Не спи! Порезче-порезче, давай!
Прямо надо мной голос. Низкий мужской глубокий, причём как будто бы отовсюду… Оглядываюсь во все стороны, уже плюнув на то, как выгляжу со стороны: пустая кривая улица вдоль старого каменного забора. Далёкие где-то детские голоса. Небо, колокольный звон и, метрах в двухстах от меня, мужики перекладывают крышу.
Никого. Ну никого!
Поднимаю камеру.
— Ну что ты спишь? Порезче я сказал! — Тем же глубоким голосом, едва заметно напирающим на «о».
Да что ж такое-то… Снимаю наконец наличник, дом целиком… «Всё резко!» — стараюсь думать я вслух, уже скорей не для себя, а для, очевидно, внутреннего комментатора…
Шагаю прочь.
Вдоль загибающегося вправо забора, к следующему дому, затем дальше-дальше, пока не дохожу до мужиков, перестилающих крышу. Всё это время голос себя никак не проявляет, я уверяю себя, что ничего не было, потому что такой бодрый погожий день никак не похож на те, очевидно мрачные, дни в которые двери съезжают с петель, а нитки — с катушек…
Трое мужиков, отложив дела, сидят на полуразобраной крыше, глядя куда-то поверх меня за забор, один делает знак, что заметил меня, чтоб, мол залезал к ним, кивает на лестницу, приставленную сбоку. Взбираюсь.
За каменным забором, вдоль которого тянется улица, большой шатровый храм с колокольней, разносящей звон по всей округе.
На звоннице, против обыкновения, одна позади другой — две фигурки. И как раз в тот момент, когда я это замечаю, тот самый низкий мужской голос, невозможным образом перекрывающий даже колокольный звон, вновь заполняет собой всё окружающее пространство:
— Порезче я сказал. Не затягивай, но и не обрывай.
И одна фигурка подходит к другой.
Мужик, позвавший меня на крышу и неотрывно, как-то по особому, тревожно-пристально, глядящий на колокольню кажется даже с блестящими глазами, склоняет ко мне голову и негромко отрывисто поясняет:
— Сын. На звонаря учится. Впервые на звонницу поднялся.
…
PS Друзья, мне будет страшно обидно, если за восемь дней, через которые закончится заказ на календари с наличниками, вы не успеете забронировать себе экземпляр.
Ссылка вот: https://planeta.ru/campaigns/nalichniki2019, добро пожаловать!
